Люба, Любочка, Любовь

Люба, Любочка, Любовь Он небрежно размазал пену для бритья по щекам и поднес к ним давно затупившийся станок, когда в дверь его квартиры постучали. Сначала это были безобидные «тук-тук», но спустя несколько секунд прогремели настоящие «БАХ-БАХ-БАХ», от которых Дмитрий нервно дернулся, и бритва выскользнула из его руки. Молодой человек выключил воду и крадучись вышел из ванной. Не открывай! Спрячься, как всегда, как трус, притворись, что тебя нет дома. Они уйдут. Стук повторился. Для полупустой, тихой квартиры он прозвучал как настоящий раскат грома. - Дима, кто это? — встревоженный мамин голос вывел Дмитрия из оцепенения. Она выглядывала из спальни, испуганно прижимая к груди книгу. В ее очках дрожало голубое отражение телевизора. - С-сейчас узнаю, — заикаясь, прошептал он ей. — Мам, возвращайся в кровать, тебе нельзя долго ходить. Они услышали ее голос! Дверь такая тонкая… Теперь-то они наверняка знают, что ты здесь, трус. Они знают. Женщина не сдвинулась с места, лишь поправила очки и еще сильнее прижалась к книге, словно это был ее маленький щит. - Уже так поздно, Дим. К нам в такое время никто не приходит. Дмитрий приложил палец к губам, давая матери знак замолчать, и осторожно подкрался к двери. Стараясь не дышать слишком громко, он посмотрел в глазок и увидел их похожие лица. - Кто? — спросил он, чувствуя, как в животе образуется ледяной ком. - Нам нужен Дима. Он дома? И что ты будешь делать теперь? Не откроешь? Ты прекрасно знаешь, что их это не остановит. Идиот, ты не сможешь бегать вечно. Пора уже научиться отвечать за свои поступки. - Секунду. Лязгнув затвором, Дмитрий прошмыгнул на лестничную площадку и быстро прикрыл за собой дверь, чтобы мама не успела ничего рассмотреть. Перед ним, прямо под чахлой подъездной лампочкой, стояли двое. Братья. - Здравствуй, — как всегда, в своей манере сказал Старший, и почему-то засмеялся. Младший тоже начал противно хихикать. Дмитрий не сразу догадался, что их рассмешило, но потом вспомнил, что так и не успел стереть пену с лица. Он торопливо стянул с себя белую майку, вытерся ей и надел обратно. - Куда это ты набриваешься? — Сощурив зеленые глаза спросил младший брат. — Ночь ведь на дворе. - Я всегда перед сном бреюсь… — замямлил Дмитрий, но запнулся, увидев, что Младший сжимает в руке продолговатый сверток из черной материи. Там явно было что-то металлическое. Прекрати трястись! И говори ровно. Хотя бы раз в жизни веди себя как мужчина. - Ты знаешь, зачем мы пришли, — Старший не спрашивал. Он больше не улыбался. Его небритое лицо было красивым, даже смазливым, но Дмитрий знал, что это всего лишь внешняя сторона настоящего чудовища, которая никак не связана с его черным нутром. Сейчас он мирно стоит и приветливо улыбается, сверкая ровными зубами, но уже в следующую секунду с сумасшедшим хохотом прыгает на твоей голове, не испытывая ни капли жалости. - З-знаю, — пробормотал Дмитрий, стараясь не смотреть на то, что держал в руках Младший. — Я разбил вашу машину. Я виноват, я это признаю. - Нет, — Старший больно ткнул его пальцем между ребер. — Сначала ты ее угнал, а уже потом разбил. Не знаю как, но ты залез в НАШУ машину, сука, ты посмел ее завести и даже умудрился проехать двести метров. И все это прекрасно осознавая, что тебе за это будет. Ты хотел взять то, что принадлежит нам, придурок. Ты — вор. Дмитрий не знал, что на это ответить. Он действительно вчера пытался угнать их машину, но планировал уехать гораздо дальше. Автомобиль занесло на первом же повороте, а что произошло дальше — вспоминалось с трудом. - Ты знаешь, как поступают с ворами? — снова подал голос Младший. Да, мы знаем — им отрезают руки. Тебе отрежут руки! Потому что ты трус, потому что не смог довести дело до конца. - Знаю. - Кто тебя научил вскрывать замки? — спросил Старший. - Отец. - Он тоже вор? - Да. Был. Он умер в тюрьме. Старший почесал подбородок, о чем-то размышляя. - Чему еще он тебя научил? - Только замки. Он был домушником. Ну и машины, иногда… Дмитрий жался спиной в холодный металл двери и не мог понять, почему все еще стоит на ногах? Почему не валяется в луже собственной крови со сломанными руками и ногами? Нет, для нача нужно возместить ущерб, а уж после… - Знаешь, сколько ты нам должен? — спросил Младший. - Много. Но я все отдам, клянусь! Сейчас денег у меня нет, но я найду, я знаю где… Братья переглянулись, одарив друг друга ухмылками, в которых явно читалось что-то вроде «вот и все, пацан на крючке», и Дмитрий почувствовал, как к его горлу подступает тошнота. - Мы дадим тебе возможность расплатиться. Сегодня. Поможешь нам с одним дело, и будешь свободен. Одевайся и выходи на улицу. На все про все у тебя пять минут. - Прямо сейчас? - Да. Одень что-нибудь неприметное и прихвати свое барахло, которыми ты работаешь. *** - Димочка, а куда ты собираешься? Кто приходил? - Друзья. Нужно ненадолго уйти, ма. Не переживай. Дмитрий натягивал второй носок и искал глазами свои черные брюки. Что это было? Удача? Братья сказали, что все простят, если он поможет им в каком-то деле. Они его даже не тронули, а ведь он — подумать только! — пытался угнать ИХ машину! Если это не удача, то что же тогда? Знаешь, почему твое сердце едва ли не вырывает из груди? И почему руки дрожат так сильно? А все потому что это Братья. От них нельзя просто так отделаться, и ты это прекрасно понимаешь. Уже стоя возле двери, Дмитрий крепко обнял мать, почувствовав вдруг такой удивительный прилив нежности к этому маленькому человечку, какой не испытывал, наверное, с раннего детства. - Ты, главное, не переживай, мам, — сказал он с улыбкой, — я скоро вернусь. Иди спать. - Дим, не уходи. Ну вот куда ты собрался на ночь глядя? Почему нельзя все сделать завтра? - Так нужно. Ну, все, давай, мам, я пошел, — он быстро чмокнул ее в щеку и выбежал из квартиры. На улице было слишком тепло для декабря. Снежные хлопья, подсвеченные желтым светом фонарей, медленно опускались на землю, попадали на лицо и тут же таяли, превращаясь в капельки воды. Тишина стояла такая, что Дмитрий не слышал ничего, кроме собственное дыхания и едва различимого гула с далекого рудника. Просто восхитительная ночь. Может быть, все не так уж и плохо? Давай, наслаждайся жизнью, пока можешь. Дыши этим воздухом, радуйся снежинкам… - Заткнись. Под одним из фонарей, словно вырезанные из черной бумаги, темнели два силуэта. Молодой человек направился к ним, чувствуя странную, нездоровую веселость. Минут пятнадцать они шли быстрым шагом и курили, потом Дмитрий не выдержал и спросил: - Так куда мы идем? - В частный сектор, — охотно, и даже с каким-то весельем в голосе ответил Старший. — У нас на примете есть один дом, будем его брать. - Что за дом? - Небольшой коттедж, в котором никто не живет, но все вещи лежат на месте. Не сказка ли? — Младший тоже был преисполнен энтузиазмом и шагал бодро, с задором. Братья вели себя так, словно забыли о том, что Дмитрий превратил их «красавицу» в груду металла и больше не держали на него обиды. Может быть, после всего, они И не мечтай. Они видят тебя насквозь и прекрасно знают, что ты просто кусок трусливого… - Так в чем подвох? — быстро спросил Дмитрий. - В том то и дело, что нет никакого подвоха. Это дом Ромы Акимова, слышал о таком? - Да. Владелец ломбарда на звездном. Рому, или, как его чаще называли, Кима, знал каждый карманник города. Ему тащили золото, телефоны, да, впрочем, все тащили, а он неплохо платил. Так значит, это его дом собрались обобрать Братья? Вот так поворот. - Все верно. Пару недель назад его нашли мертвым. Кто-то проткнул его зонтом. - Не просто «кто-то», а собственная жена, Люба. — Подметил Старший. — Говорят, она узнала, что он ей изменил и тронулась башкой. Пришла домой и засадила зонт ему прямо в горло. Доказать это, правда, так и не удалось, но мы-то все знаем. - Люба, Любочка, Любовь, — пропел Младший и засмеялся. - И где она сейчас? - А хрен ее знает, но уж точно не дома. Мы караулили коттедж больше недели и ни разу не видели, чтобы кто-нибудь в него входил или выходил. Дмитрий почувствовал облегчение. Если все и впрямь так радужно, как говорят эти двое, то добыча действительно легкая. Может быть, получится даже немного подзаработать или украсть какую-нибудь безделушку для мамы. Ким должен был оставить после себя целое состояние. Что же, теперь Дмитрий не сомневался в том, что Госпожа Удача обратила на него свой взор. Братья остановились перед кованной оградой, за которой торчала крыша одноэтажного здания. За несколько недель запустения, некогда красивый коттедж превратился в один большой сугроб. Снег до середины засыпал входную дверь и в некоторых местах даже доставал до крыши. - Придется копать, — сказал Старший, глядя на дом сквозь толстые прутья изгороди. - А как быть с соседями? — Дмитрий покосился на небольшой домик, стоявший напротив. — Что, если они нас увидят? - Не увидят. Каждую субботу они куда-то уезжают и возвращаются не раньше утра воскресения. Парни знают, что делают. Перестань трястись и слушайся. С изгородью проблем не возникло — в одном месте снега было так много, что им потребовалось только переступить через острые пики, которые черными клыками торчали из сугроба. Когда они пробрались к двери, Младший развернул сверток и разложил на снегу его содержимое — там были три пары строительных перчаток, старая саперная лопатка и две фомки. Старший раздал всем перчатки, потом поднял лопатку и вручил ее Дмитрию. - Копай. Дмитрий взял лопатку без возражений, потому что знал, что копать придется в любом случае ему, а если так, то зачем накалять обстановку? Чтобы все получилось, их команда должна была работать слаженно, как часовой механизм. Через десять минут дверь была свободна. Мокрый и уставший, Дмитрий сел прямо в снег и достал сигареты, но Младший одним быстрым движением выхватил у него пачку и этой же рукой отвесил подзатыльник. - Нет времени, придурок. Приступай к замку. Дмитрий сжал челюсть и промолчал, затолкав обиду поглубже. Он посмотрел на несложный замок и достал из внутреннего кармана куртки небольшой футляр из темно-синего пластика, в котором хранился его нехитрый инвентарь. Прикинув, что лучше всего воспользоваться бамп-ключом, он быстро подобрал необходимую заготовку и вставил ее в замочную скважину. - Сколько времени это займет? — спросил Наблюдавший за его движениями Младший. - Пара минут. Может меньше. - Приступай. Самым первым, что почувствовал Дмитрий когда открыл дверь, была мерзкая вонь. Тот самый приторно-сладкий запах, который если почувствовал хотя бы раз в жизни, то уже никогда не спутаешь ни с чем другим — запах разлагающейся плоти. Поверить не могу, это же мертвечина! Ну, что, ты все еще думаешь, что удача на твоей стороне?